Умирающая Земля [ Умирающая земля. Глаза другого мира. Сага о Кугеле. Риалто Великолепный] - Джек Вэнс

Часть III Из Туствольда в Порт-Пергуш

Глава первая

Колонны

Кугель шел вдоль берега, дрожа на пронизывающем ветру. Местность была безлюдной и унылой; слева темные волны размеренно набегали на илистые отмели; справа цепь невысоких холмов преграждала дорогу в глубь побережья.

Кугель совершенно пал духом. У него не было при себе ни денег, ни даже дубинки, чтобы в случае нападения отбиться от разбойников; в башмаках хлюпала грязь, а промокшая одежда противно пахла тиной.

Наткнувшись на ямку, которую набегающая волна время от времени наполняла водой, Кугель выполоскал свои ботинки и после этого почувствовал себя несколько лучше, хотя прилипшая к костюму тина и свела на нет все его попытки выглядеть достойно и со вкусом. Кугель, бредущий вдоль берега, напоминал огромную перепачканную птицу.

Рядом с устьем неторопливой реки, впадавшей в море, он увидел старую дорогу, которая вполне могла вести в деревеньку Туствольд, означавшую для Кугеля пищу и кров на ночь. Он свернул с берега и направился вглубь.

Чтобы согреться, Кугель пустился бежать, высоко задирая колени. Так он пробежал милю или две, и холмы сменились странным пейзажем, в котором возделанные поля перемежались с пустынными пятачками. Вдали, точно разбросанные там и сям в море воздуха островки, возвышались холмы с крутыми склонами.

Никакого селения не было видно, но на полях группки женщин пропалывали просо и кормовые бобы. Когда Кугель протрусил мимо них, они бросили работу и все как одна уставились на него. Тот счел такое внимание оскорбительным и гордо побежал дальше, не глядя ни направо, ни налево.

Облака, через холмы подползавшие с запада, наполняли воздух прохладой и предвещали скорый дождь. Кугель, вытянув голову, попытался отыскать впереди селение Туствольд, но ничего не увидел. Тучи наползали на солнце, заслоняя и без того тусклый свет, и местность приобрела сходство с древними картинами в коричневых тонах, с плоскими перспективами и выделяющимися деревьями пангко, напоминающими чернильный набросок.

Сквозь облака вдруг пробился солнечный луч и заиграл на скоплении белых колонн, возвышавшихся приблизительно на расстоянии мили. Кугель резко остановился, чтобы разглядеть странное сооружение. Храм? Мавзолей? Развалины огромного дворца? Он пошел по дороге дальше и через некоторое время вновь остановился. Колонны различались по высоте, от совсем невысоких до более чем стофутовых, и казались примерно десяти футов в обхвате.

Кугель снова возобновил свой путь. Подойдя ближе, он разглядел, что на верхушках этих странных колонн полулежат мужчины, нежащиеся в остатках лучей умирающего солнца.

Разрыв в облаках затянуло, и солнечный свет окончательно померк. Мужчины сели, перекликаясь друг с другом, и наконец спустились с колонн по лестницам, прикрепленным к камням. Очутившись на земле, они поспешно удалились в направлении деревни, полускрытой за зарослями шрековых деревьев. Кугель решил, что эта деревенька, примерно в миле от колонн, и есть Туствольд.

За колоннами в одном из бугров, замеченных ранее Кугелем, зияла яма каменоломни. Оттуда появился седовласый старик с ссутуленными плечами, мускулистыми руками и медленной походкой человека, привыкшего точно рассчитывать каждое свое движение. На нем была белая блуза, свободные серые штаны и стоптанные башмаки из грубой кожи. На его груди на плетеном кожаном шнуре висел пятигранный амулет. Заметив Кугеля, старик остановился, ожидая его приближения.

Кугель постарался придать своему голосу все возможное изящество:

— Сударь, не торопитесь с выводами! Я — не бродяга и не попрошайка, а моряк, добравшийся до берега по илистым отмелям.

— Какой необычный маршрут, — удивился старик. — Опытные мореходы предпочитают использовать пристани Порт-Пергуша.

— Несомненно. А вон та деревушка, случайно, не Туствольд?

— Собственно говоря, Туствольд — эти развалины, где я добываю белокамень. Местное население называет так же и деревню, и, честно говоря, я не вижу в этом ничего предосудительного. А что вам нужно в Туствольде?

— Еда и ночлег. Но я не могу заплатить ни гроша, поскольку все мои пожитки остались на корабле.

Старик пренебрежительно тряхнул головой.

— В Туствольде вы ничего не получите без денег. Они — скаредный народ и раскошеливаются только ради того, чтобы сидеть повыше. Если вы удовольствуетесь соломенным тюфяком и миской супа на ужин, я смогу приютить вас, и вам не придется ничего платить.

— Это поистине великодушное предложение! — воскликнул Кугель. — Я принимаю его с удовольствием. Разрешите представиться: меня зовут Кугель.

Старик поклонился.

— Я — Нисбет, сын Нисвангеля, который добывал камень на этом месте до меня, и внук Раунса, который занимался тем же ремеслом. Но пойдемте же! Зачем дрожать здесь на ветру, когда в доме ожидает теплый очаг!

Они направились к жилищу Нисбета, кучке обветшалых лачуг, прилепившихся друг к другу, построенных из камней и кусков корабельной обшивки. Несомненно, эти разномастные пристройки возводились в течение многих лет, а возможно, даже и столетий. Внутренняя обстановка этого сооружения, хотя и уютная, была ничуть не менее беспорядочной. Каждая комната была забита диковинками и древностями, собранными Нисбетом и его предшественниками во время работ на развалинах Старого Туствольда или где-то еще.

Нисбет налил для Кугеля ванну и снабдил его ветхим старомодным одеянием, которое тот мог носить, пока его собственная одежда не была приведена в порядок.

— Эту задачу лучше поручить деревенским женщинам, — сказал Нисбет.

— Если вы помните, я остался совсем без средств, — напомнил своему радушному хозяину Кугель. — Я с большим удовольствием воспользовался вашим гостеприимством, но не могу навязывать вам еще и финансовое бремя.

— Никакое это не бремя, — засмеялся Нисбет. — Они наперебой пытаются оказать мне какую-нибудь услугу, чтобы я за это сделал работу для них в первую очередь.

— В таком случае я с благодарностью приму эту помощь.

Кугель с наслаждением выкупался и закутался в старый халат, затем принялся за обильный ужин, состоявший из супа из рыбы-свечи, хлеба и маринованных рампов, которыми, как сказал Нисбет, особенно славился этот край. Они ели из разрозненных старинных тарелок и использовали посуду, среди которой не нашлось бы и двух одинаковых вещей, даже по тому материалу, из которого они были сделаны: серебро, глоссольд, чугун, золото, зеленый сплав из меди, мышьяка и каких-то других вещество. Нисбет охарактеризовал эти вещи в абсолютно непринужденной манере:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});